Енот на коне

Лев с Енотом любили свой лес средней полосы, но их любопытство часто приводило к тому, что они покидали жильё и отправлялись путешествовать. Они хотели знать, как живут звери в других лесах и что они там делают. Енот, правда, всякий раз переживал:

— Лев, а что, если у них лучше, чем у нас?
— Чем же у них может быть лучше?
— Не знаю… Может быть, едой? — еда всегда беспокоила Полосатого.
— Тогда ты запасёшься новыми рецептами!
— Лев, ты хочешь мне сказать, что где-то готовят вкуснее, чем в дупле? В моём, между прочим, дупле!
На этот вопрос мог быть только один ответ:
— Я же гипотетически…

Еноту приходилось быть очень придирчивым в поездках:
— Нет, Лев, это блюдо не достойно «Львиной доли». Уверен, гости не оценят, — рассуждал Енот, вымазывая хлебушком тарелочку.
Рыжий удивленно посмотрел на чистую тарелку.
— Что? – возмутился полоскун, — Я воспитанный енот! Я не буду обижать повара.

К остальному полосатый относился менее ревностно и более благодушно. Он любил сидеть на площади, греясь в лучах утреннего солнышка и попивая свой кофеёк с печенькой. А после мог с удовольствием отправиться на знакомство с местной культурой.

Как-то раз звери очутились в огромном музее. Несколько этажей картин, дворик со статуями и большущий парк с прудиком, там тоже были статуи.

Звери поднялись по парадной лестнице и в восхищении остановились у встречавших их каменных львов.

— Лев, твои предки были очень грациозны! – заметил Енот, без остановки щёлкая своим маленьким фотоаппаратом.

В первом же зале львы были почти на каждой картине. Енот насчитал не меньше десятка — злые и клыкастые. Добрые и покладистые – это, конечно, вымысел. Таких львов не существует. Во всяком случае, Енот так всем рассказывал. Крылатые львы там тоже были.

Когда во втором зале во львах случился перерыв, Енот принялся перемещаться от картины к картине перебежками. Он всматривался в одну, выискивал что-то на ней, не находил и быстро шевеля всеми четырьмя лапами перескакивал к другой. Там история повторялась.

Перебежками полосатый проскакал добрую половину музея. В парк он вышел чернее тучи, если так можно выразиться, когда речь идёт о Еноте.

— Лев, это невозможно! Почему все так прославляют твоих предков? Почему мы с тобой не видели ни одной картины с енотом? Неужели наши масочки не достойны руки художника? И только вы, Львы, останетесь в вечности!

Ещё минуту назад чистопородистый Лев Львович Кисточка гордился своим происхождением, но, увидев, как расстроился полоскун, был готов немедленно от него отказаться, лишь бы Енот не расстраивался.

— Енотик, это ничего не значит. Просто наш род более древний, чем ваш. Когда нас рисовали на картинах, про вас здесь ещё никто не знал.

Ответ Льва полосатого не успокоил. Жалея самого себя, он прижал свой хвост и принялся его гладить лапками. Рыжий немедленно бросился добывать печеньки.

* * *

— Просыпайся! – ночью Льва разбудил призывной голос полоскуна.

Лев открыл глаза, но в темноте ничего не разглядел. Он потянулся лапой к выключателю.

Перед ним стоял… Лев пригляделся. Нет, всё же это был Енот. Выглядел он при этом очень странно, но воинственно. Завернутый в белую простыню с вышитыми на ней цветочками, верхом на швабре и с розовым колпачком от шампуня на голове.

— Бери фотоаппарат и снимай меня, Лев! Через двести лет мы вас переплюнем, говорю тебе! А я войду в историю на коне!

Понравилась сказка?
Поддержи Енота печенькой!